Лабиринт - Страница 20

– Откуда такая внезапная тяга к алкоголю? Что с тобой, сэр Макс?

– Я – кретин, – удрученно признался я.

– Возможно, но зачем так переживать? У тебя масса других достоинств. – Утешил меня Джуффин. – А почему, собственно…

– Я совсем забыл про нашего свидетеля. Коробочка! Я собирался поболтать с ней на досуге, но…

Сэр Джуффин просто в лице переменился.

– У меня тоже масса других достоинств, – ошеломленно прошептал Джуффин, – самое время об этом вспомнить, потому что кретин, кажется, я! Непростительная рассеянность! Ты имел полное право забыть о ней, но я-то хорош! Всегда подозревал, что слабоумие Бубуты Боха – заразная штука. Все симптомы налицо, я опасно болен… Кимпа! Где десерт?… Макс, неси свое сокровище! Будем совместно замаливать грехи, что еще делать?

Я пошел в спальню. На моей подушке лежала моя же домашняя туфля. Сверху мирно посапывал Хуф. Сердце дрогнуло от умиления. Я осторожно потрепал толстый мохнатый загривок, Хуф облизнулся, но просыпаться не стал. И правильно! У меня были дела. Я порылся в одном из многочисленный крошечных шкафчиков. К счатью, коробочка была именно там, где по моим представлениям ей и было положено находиться. Я взял ее и пошел обратно. Руки почему-то слегка дрожали. На сердце покоился тяжелый инородный предмет. А вдруг она опять не пожелает общаться? Ничего, Джуффин что-нибудь придумает! Он из нее душу вытрясет… Интересно, как выглядит душа коробочки? Я хмыкнул, тяжелый предмет на сердце начал рассасываться.

Десерт, каковым решил побаловать утомленных героев добрейший Кимпа, превосходил мои самые смелые представления о хорошем десерте. Поэтому допрос коробочки был отложен еще на четверть часа. Наконец стол опустел. Теперь нас ничто здесь не держало.

Удовлетворенно вздохнув, сэр Джуффин проследовал в кабинет, я шел следом за ним, сжимая гладкое тело нашего единственного и неповторимого свидетеля мокрыми холодными руками. Я все-таки нервничал. Что-то говорило мне, что коробочка готова пообщаться. И это еще больше выбивало меня из колеи. В свое время я любил фильмы ужасов, но сейчас я бы с большим удовольствием посмотрел «Маппет Шоу». Просто для разнообразия…

На этот раз подготовка к общению с предметом совершалась куда тщательнее, чем обычно. Сэр Джуффин долго копался в большой инкрустированной шкатулке, где он держал свечи. Наконец выбрал одну, голубовато-белую с причудливым узором, образованным крошечными темнокрасными брызгами воска… Потом он минут пять добывал огонь при помощи какого-то странного старинного огнива, принцип действия которого я так и не смог понять. В конце концов затея увенчалась успехом. Установив свечу у дальней стены, Джуффин улегся на живот в противоположном углу, жестом пригласив меня присоединиться. Я так и сделал. Пол в кабинете, между прочим, был голым, в отличие от других комнат дома. Возможно, наши небольшие ритуальные неудобства расцениваются как своего рода взятки неведомым силам? Интересно, неужели вышеупомянутые «неведомые силы», действительно на это покупаются? Хороши же они в таком случае…

Все было готово. Коробочка заняла свое место точно посередине между нами и свечой. На этот раз мне даже не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы проникнуть в ее память. Коробочку, видимо, уже давно разрывало от желания пообщаться… или маленькие хитрости сэра Джуффина были не такими маленькими, как мне показалось! «Кино» началось незамедлительно, нам оставалось только смотреть.

Иногда мое внимание предательски ослабевало: раньше мне не приходилось заниматься подобными вещами дольше одного часа кряду. В таких случаях Джуффин молча протягивал мне чашку с Бальзамом Кахара, каковым предусмотрительно запасся. Сам он тоже разок-другой приложился к чашке, уж не знаю, была ли у него такая надобность, или просто хороший повод нашелся…

Коробочка, умница моя, показывала нам только то, что нас действительно интересовало! Сэр Джуффин, правда, говорил мне раньше, что предметам свойственно запоминать именно те события, в которых присутствует больше магии. Наверное он прав… Но меня грела мысль, что коробочка сама прекрасно понимает, что нам интересно! Говорят, мы искренне привязываемся к тем, кому оказали бескорыстную услугу. Судя по моему «роману» с коробочкой, так оно и есть!

«Кино» началось с захватывающей сцены маленькой домашней гражданской войны. Хрупкий старик с красивым изможденным лицом аскета, на котором застыло нелепое капризное выражение избалованного одинокого ребенка, мизинцем трогал воду, которую, преклонив колена, протягивал ему наш знакомец Мадди. Тонкие губы старца искривились еще больше (хотя только что казалось – дальше некуда), в это время ни о чем не подозревающий Мадди встает с колен, идет по направлению к двери… искаженное гневом лицо принимает какое-то дьявольски веселое выражение… бросок… гол! Изящный тазик для умывания из тончайшего фарфора врезается в лоб несчастного, разбивается…

Ошеломленный, ослепленный потоками воды и тонким ручейком собственной крови, Мадди совершает прыжок вбок, достойный олимпийской медали (если бы такой неадекватный вид спорта, как прыжки в сторону, был признан Олимпийским Комитетом)! На пути бедняги – проклятое зеркало, оно-то и пресекло его полет… Нет, Мадди просто уткнулся лицом в зеркало, никаких черепно-мозговых травм, сломанных носов и выбитых зубов!

Изумленный, он повернулся к сэру Олли. При виде его перемазанного кровью лица, гнев старика сменился испугом, капризная гримаса – виноватым выражением…

Никто из участников событий не заметил того, что увидели мы. По поверхности старого зеркала пробежала легкая рябь, как вздох. В тех местах, где капли крови несчастного слуги коснулись древнего стекла, что-то запульсировало, задвигалось. Миг – и все кончилось. Только стекло стало чуть темнее и глубже. Но кто обращает внимание на подобные вещи! Губы сэра Олли слегка шевелились, видимо он что-то говорил, на перепачканном кровью лице Мадди уже появилась робкая улыбка облегчения. Из-за двери выглядывало чье-то любопытное лицо… Тьма на миг сгустилась перед нами.